Из Керчи приехали мы в Кефу, остановились у Броневского, человека почтенного по непорочной службе и по бедности. Теперь он под судом — и подобно старику Вергилия, разводит сад на берегу моря, недалеко от города. Виноград и миндаль составляют его доход. Он не умный человек, но имеет большие сведения о Крыме, стороне важной и запущенной. Отсюда морем отправились мы мимо полуденных берегов Тавриды в Юрзуф…» — рассказывал Александр Сергеевич Пушкин своему брату Льву в письме, писанном в Кишиневе 24 сентября 1820 г.

Быстрый ум юного Пушкина, два дня проведшего с семьей Раевских в имении Семена Михайловича Броневского, при характеристике последнего схватил самую суть: человек почтенный, честный, много знающий о Крыме и имеющий собственные о нем суждения. Но как быть с «не умным»? Что заставило поэта написать слово «умный», а потом начертать перед ним «галочку» и добавить частичку «не»?

Такая оценка человека, о котором тут же сказаны добрые слова, вызывает недоумение и никого, кто хоть что-нибудь знает о Семене Михайловиче, не может оставить равнодушным. Долговременные занятия далеким прошлым Феодосии и историей ее музея древностей не могли не привести меня к мысли разобраться во взаимоотношениях Пушкина и Броневского, что повлекло за собой необходимость окунуться в атмосферу первых двух десятилетий XIX в. в истории России и Крыма, обратиться к обстоятельствам жизни и духовным исканиям двух случайно встретившихся на короткий срок людей — дышащего молодостью, ищущего свое место в мире Пушкина, и престарелого, много видавшего, без вины глубоко страдающего Броневского.

Пушкин и Крым — тема не новая. А. Маркевич, А. Бертье-Делагард, П. Бартенев, В. Брюсов, Б. Недзельский, А. Формозов — далеко не полный перечень авторов, потрудившихся над ней [1]. Казалось бы, ни одна деталь не осталась без внимания, и, тем не менее, личность Броневского оказалась в тени, а пушкинское «не умный» обходили, как бы стесняясь за слишком поспешный вывод поэта.

И только А. Бертье-Делагард заметил, что, «издавая письма Пушкина, его слова о Броневском приводят в обидной для памяти хорошего человека редакции», что «Пушкин, конечно, не постеснялся бы и прямо назвать глупца настоящим именем», но по отношению к Семену Михайловичу фраза «не умный» выглядит «не без странности, особенно ввиду ранее им сказанной похвалы тому же Броневскому, узнать ум которого Пушкин не имел и времени».

Бертье предлагает публиковать слова поэта в иной редакции: «не ученый» (в том смысле, что не имел специального гуманитарного образования); по такому пути пошли некоторые издатели пушкинских писем в конце XIX — первых десятилетиях XX в. [2] В дальнейшем пушкиноведы отказались от корректировки слов поэта, и это кажется разумным: что сказано — то сказано [3]. Не лучше ли попробовать отыскать причину сурового «приговора», вынесенного Александром Сергеевичем бывшему феодосийскому градоначальнику? То, что поэт не имел в виду умственные способности Броневского, когда называл его «не умным», очевидно. Но что же тогда?

А. Скальковский, в 1838 г. издавший книгу по истории Новороссийского края, не без огорчения констатировал, что смог собрать совсем немного сведений о С. Броневском, и пожелал, «чтобы кто-нибудь отдал ему должную дань справедливости и познакомил с ним Россию» [4]. Обычно считается, что имя Броневского вошло в историю благодаря его упоминанию в письме Пушкина, а также в связи с организацией им Феодосийского музея древностей и написанием книги «Новейшие географические и исторические известия о Кавказе» (Ч. 1 — 2. — М., 1823).

Вообще говоря, уже этого достаточно, чтобы сказать: перед нами неординарная личность, человек просвещенный и достойный памяти потомков. И все-таки этого мало, так как Семен Михайлович сделал для России и Крыма больше. Почти забытое имя его должно громче звучать среди имен выдающихся людей в истории нашего отечества. Нельзя сказать, что о нем ничего не написано благодарными потомками — можно упомянуть о плодотворных поисках Е. Кончина, И. Павловой, И. Тункиной [5].

И, тем не менее, мы все еще мало знаем об этом человеке и его окружении. Виной тому крайне плохая сохранность архивных материалов. По долгу службы Семен Михайлович вынужден был переезжать с места на место, а это значит, что документы, письма оказались в архивах России, Грузии, Украины. Что до крымских материалов, то их судьба особенно печальна: большая часть погибла в разные времена по вине людей и обстоятельств. К счастью, кое-что оказалось опубликованным в XIX— начале XX в. И все-таки нужно признать, что до нас дошли лишь крохи.

О происхождении и раннем периоде жизни Броневского известно в основном благодаря воспоминаниям его племянника и скупым заметкам самого Семена Михайловича в предисловии к книге о Кавказе [6]. Племянник (Дмитрий Богданович) рассказывает: «Фамилия Броневских происхождения польского. Она принадлежит к гербу Торнава. Многие из дворян этой фамилии служили в войсках королей польских как воины и употреблялись как дипломаты. Та отрасль Броневских, которая поселилась в Смоленской области, перешла из Галиции; это были военные люди, и им пожалованы были земли на тогдашней границе Польши в Бельском уезде, вероятно, с условием охранять границы.

По возвращении Смоленска царем Алексеем Михайловичем (война России и Украины с Речью Посполитой завершилась заключением Андрусовского перемирия 1667 г., по которому Россия вернула себе Смоленскую землю. — Э. П.) предки мои остались на своих землях и, приняв подданство русскому царю, вместе с тем приняли православное вероисповедание… Предки мои были очень богатые люди, но от размножения их рода имения делились так, что отцу моему досталось едва ли 60 душ в с. Головеньке, родовом имении нашем…» [7].