Овладение новыми землями не просто расширило территорию Боспорского государства, но приблизило его границы к границам Феодосийского полиса и лишило феодосийцев возможных союзников в лице жителей Нимфея и Киммерика. Нимфей, Китей, Киммерик стали опорными пунктами на морском пути из Пантикапея в Феодосию. Киммерик окружили оборонительными стенами и превратили таким образом в важный стратегический пункт на западе. В конце V — начале IV в. Боспору были подчинены Синдская Гавань и Фанагория — города на восточной стороне Керченского пролива. Настала очередь Феодосии.

О смерти Сатира при ее осаде упомянул Демосфен. Значимость этого события была отмечена схолиастом Ульпианом и Гарпократионом. Сославшись на Демосфена, они выбрали именно этот факт при характеристике города. Скорее всего, мы не ошибемся, если свяжем короткое замечание Демосфена о смерти Сатира с первыми неудачами Боспора в его военной кампании против Феодосии.

Возможно, именно в это время оборонявшееся Феодосийское государство стало чеканить новые монеты — серебро с головой Афины и украшенной гирляндой головой быка и медь с головой быка в трехчетвертном развороте и звездой. Деньги были нужны на продолжение военных действий. Одновременно феодосийцы демонстрировали свои силы. Они достойно выдержали первый натиск боспорян, были полны энергии, решимости и уверенности в победе.

Типы монет говорят с том, что жители города ориентировались на своих торговых партнеров — Афины и Гераклею и, быть может, уже с самого начала военного конфликта полагались на их помощь.

Трудно сказать, когда в ход событий вмешалась Гераклея. Из сочинения Полиена (V. 23) известно, что ее флотоводец Тинних так освободил Феодосию от осады: ночью он подошел к городу на торговом корабле, взял с собой только одну триеру, три челнока, небольшое количество воинов и трех трубачей; последним было приказано сесть в челноки, отъехать друг от друга и по данному с кораблей сигналу трубить через небольшие промежутки времени. Трубы «…затрубили, оглашая звуками воздух в окрестностях города; осаждавшие, предположив, что явился многочисленный флот, ушли в беспорядке, покинув караулы».

Таким образом Тинниху удалось создать впечатление, что к берегу бухты подошла большая эскадра. Осада была снята, город временно освобожден. Из пассажа Полиена следует, что гераклейцы не смогли или не сочли нужным послать на помощь Феодосии сколько-нибудь значительные силы. Позже они были вынуждены это сделать. Значит, эпизод с Тиннихом можно смело отнести к началу войны, возможно, еще ко времени Сатира, не сумевшего справиться с военными действиями на двух фронтах (на азиатской стороне Керченского пролива и в Феодосии) и оставившего все свои неудачи в наследство сыну. Успех Тинниха был обусловлен не только неожиданностью и хитростью военачальника, но также быстротой его действий и тем, что он наверняка воспользовался кратким морским путем, шедшим прямо через Черное море от мыса Карамбис до Бараньего Лба (откуда несложно добраться до Феодосии) и ранее уже освоенным гераклейцами.

Следующий эпизод из Полиена (VI. 9. 3—4) обращает нас ко времени Левкона I. Новый правитель, учтя опыт отца, бросил на осаду немалые силы, временно отказавшись от военных действий на азиатской стороне Боспора Киммерийского. Однако на первых порах и ему не сопутствовала удача: его морские офицеры (триерархи) решили перейти на вражескую сторону, а солдаты не воспрепятствовали высадке гераклейцев с судов на берег. Царь был беспощаден: неверных триерархов вместе с их родственниками уничтожил и нашел им достойную замену, для противодействия врагу поставил позади своих воинов-гоплитов скифских союзников, приказав им стрелять в гоплитов, если те будут действовать вяло.

Левкон придавал этой кампании большое значение, поэтому собрал значительное тяжеловооруженное войско и использовал силы хорошо подготовленных в военном отношении скифов. На сей раз феодосийские союзники, в свою очередь, были решительнее и проявили упорство в стремлении добиться цели: «…выступили против Левкона с многочисленным флотом и стали делать высадки в его стране, где заблагорассудится». Со словами Полиена согласуется упоминание в «Экономике» Псевдо-Аристотеля (II. 2. 8) сорока кораблей, посланных гераклейцам против Боспора, и рассказ о закупке ими у своих богачей хлеба, масла, вина и прочих товаров.

Такое количество кораблей, если обратиться к аналогиям, могло вместить около двух тысяч гоплитов. В этой кампании гераклейцы избрали тактику расстройства тыла противника и его вооруженных сил, высаживаясь с кораблей в разных местах на территории Боспорского государства. Дело осложнялось для Левкона уже упоминаемыми внутренними неурядицами и острой нуждой в деньгах (Полиен. VI. 9. 1).

Эти свидетельства античных авторов Д. Шелов отнес ко времени правления Левкона II и привел ряд фактов, говорящих о весьма неустойчивом положении этого правителя середины III в. до н. э. [13]

Но ведь те же самые свидетельства можно объяснить по-иному: Спартокиды перешли к экспансионистской политике, и это вызвало недовольство среди греков. Более убедительной представляется аргументация Ф. Шелова-Коведяева, связавшего все описанные эпизоды с одним царем — Левконом I [14]. Он считает, что новеллы, объединенные именем Левкона, взаимосвязаны и подчинены единой логике — в них речь идет о внутренних трудностях правителя. Сорокалетнее правление Левкона I не было временем стабильного благополучия и процветания. А фрагмент из «Экономики» подтверждает отнесение описанных Полисном событий ко времени Левкона I, ибо само это произведение было написано не позднее начала III в. до н. э.