На вышеуказанном участке разлагающимся трупам не полагалось быть так как перевозка на свалку непрошеных даров сердитого моря могла стоить 20-30 копеек, то из этого положения выходили следующим образом: мальчишке вручался пятак или гривенник и давалась веревка. Под шумные крики толпы мальчуганов дохлая собака или кошка переносилась в другую часть пляжа или же относилась далеко в море и пускалась на волю волн.
Купален было немного. Как феодосийцы, так и приезжие, особенно дети, любили больше купаться на пляже и собирать в песке различные ракушки. Самые интересные и разнообразные ракушки, из’которых лепили и которыми украшались шкатулки, рамочки и прочие изделия феодосийских кустарей, находились на береговой полосе от купальни «Доброго приюта» до дачи Суворина.
К чести феодосийцев необходимо сказать, что при некоторой вольности нравов все же совместное купание мужчин и женщин в то время еше не привилось. Не было так называемых «семейных пляжей». Совместное купание, столь распространенное в наше время, занесли в Феодосию северяне.
За подглядывание за купающимися женщинами любители иногда расплачивались боками от ревнивых мужей или любовников: феодосийцы отличались ревностью. Особенно греки и армяне. Среди них, что ни муж, то Отелло.
Вольности нравов много способствовали артисты Суворинского театра, ежегодно гостившие у своего патрона. Как женщины, так и мужчины не признавали купальных костюмов, особенно в ранние утренние часы. Артистки не обращали никакого внимания на любопытствующих феодосийцев, восседавших на прибрежных высотах, и невинно болтались в воде, подобно древнегреческим сиренам. О! Если бы знали эти сирены, какие циничные восклицания неслись по их адресу со стороны распаленных видом голого женского тела собравшихся на пригорке зрителей-рыбаков! ,подробнее-у наших партнеров
Ближе к Карантину сосредоточивалась портовая жизнь города. К причалу, далеко вдававшемуся в море, приставали для погрузки каботажные суда. Изредка заходили пароходы и становились на якорь в глубине бухты. Пассажиры и товары свозились на берег в лодках. Бросалось в глаза большое количество парусных судов как русских, так и иностранных, главным образом, греческих и итальянских. Среди последних встречались трехмачтовые красавцы-клипера. Говорят, на одном из таких клипперов плавал в качестве юнги Гарибальди и неоднократно посещал Феодосию.
Постепенно уходит в прошлое романтика морей, романтика парусного флота! А сколько красоты в мощных крыльях, летящих по волнам парусных судов! Невольно любовался я незабываемым видом Феодосийской бухты с многочисленными парусниками, уходившими вдаль или прибывающими за хлебом из Средиземного моря. Они пробуждали в наших детских мечтах стремление стать моряками, и многие из нас, бегавших по пляжу Феодосийского залива, впоследствии бороздили моря и океаны всего мира и плавали у берегов всех материков.
Без преувеличения можно сказать, что большая часть нашего времени проходила на пляже. Это относилось и к нам, детям, и к взрослым, и к старикам. Сонный до одури городишко только и оживал с приходом судов и пароходов, и здесь, у набегавших волн, можно было услышать разноязычные крики рыбаков, портовых рабочих, моряков всех стран, хлебных арматоров. Когда же наступали лунные волшебные ночи и берег загорался золотом набегавших волн, весь пляж наполнялся черными силуэтами приезжих и городской молодежи.
В такие вечера не слушалась и музыка на бульваре. Большинство посетителей усаживалось на скамейках лицом к морю и глядело на пляж, на тихую поверхность волнующейся бухты, на огоньки стоящих на якоре судов, на бесшумно проплывающие лодки.
Красота ночей на пляже искупала и невозможную пыль феодосийских улиц, и летнюю удушливую жару, пышущую с раскаленных холмов Тете-Оба, и тоску жизни заброшенного городишки, застывшего в своем развитии и разделявшего судьбу подобных же городов империи Александра III.