«Лестное для меня письмо Ваше от 10 октября, я имел счастье получить и согласно желанию Вашего Сиятельства с сегодняшней почтой отправляю все золотые вещи и несколько глиняных статуэток и украшений, — сообщал И. К. Айвазовский Л. А. Перовскому 9 ноября 1853 г. из Феодосии. — Остальные большею частью не цельные и менее замечательные возьму с собой. Надеюсь, что благополучно доедут, только гораздо позже получите, вероятно, нежели письмо.
Весьма сожалею, что при нынешних обстоятельствах на юге не могу оставить семейство, и родных, которые, как и все жители Крыма, в страхе [135]. Как ни уверяем в безопасности, все напрасно, пока не будут приняты меры для защиты не только противу неприятеля с моря, но даже противу татар. Надеюсь, однако, в конце декабря приехать в Петербург, и тогда остальные вещи привезу.
Насчет кордона я давно имел честь писать, что передано подрядчику, и 500 р<ублей> с<еребром> отдал вперед, но здешний командир пограничной стражи [136] делает затруднения, и при остановке работы по причине, что место неудобное для кордона. Вследствие этого я предложил другое место во всех отношениях выгодное и одобренное феодосийским майором пограничной стражи , но г. Добровольский, несмотря на это, не отвечает ему ни слова из Симферополя, и чрез это два месяца потеряли. Наконец я писал к князю Гагарину в Керчь [137], дабы он приказал скорее выбрать место для кордона. Еще ответа не получил.
Я долго не смел беспокоить Ваше Сиятельство с этой тяжбой, надеясь, что г. Добровольский [138] cам приедет или укажет место, но не дождавшись по сие время, я решился писать к Вашему Сиятельству, и ежели об этом потрудитесь написать керченскому градоначальнику или генералу Федорову , то вероятно тем прекратятся все затруднения со стороны этих чиновников. Тем более досадно, что кордон, который будет построен на счет Вашего Сиятельства, то верно вчетверо дороже будет стоить, нежели ныне настоящее [140]. Кроме того я свой участок земли около десятины отдаю для этого.
|
По материалам сайта http://www.knitting-tale.ru. |
Камней для будущего купленного домика приготовлено до двух тысяч, в аршин [0,71 м] длиною, и сделана канава кругом участка земли. Остальные деньги будут мною уплачены подрядчику, по условию.
Жена моя [141], желая сколько-нибудь исполнить поручение Ваше, занялась укладкой вещей и вообще привела в порядок, и часто заезжала с нами на курганы и просеивала землю. Она поручает передать Вашему Сиятельсгву усердный свой поклон.
Племянник мой Мазиров [142], который постоянно находится при разрытии курганов и ныне при хорошей погоде займется изысканиями, до отъезда в Петербург, а после я передам другому своему [143] родственнику , который смотрит по части строении как архитектор <…>» [144].
Информация о раскопках осени 1853 г. Е. Ф. де Вильнёва и И. К. Айвазовского была заслушана на заседании ООИД 16 декабря 1853 г. [145]
Сохранилось сопроводительное письмо Л. А. Перовского в министерство двора к А. П. Шувалову с приложением списков золотых и глиняных вещей, найденных в Феодосии, для «препровождения их в Эрмитаж». Граф просил прислать чиновника из императорского собрания «для принятия этих вещей». Таким чиновником оказался хранитель 1 Отделения Эрмитажа, академик Л. Э. Стефани [146]. В описях традиционно для того времени феодосийские находки распределены по материалу изготовления — золото, серебро, керамика, терракоты и т. п.
В описи «вещей из сженой глины», помимо уже названных, перечислены следующие «украшения гробницы», не упомянутые в рапортах о раскопках [147]:
«10. Стеклянная слезница [скорее всего, алебастровый алабастр. — И. Т.];
11. Маленький кувшин из черной глины с ручкой;
12. Маленький кувшин из красной глины с ручкой;
13. Маленькая фигура, представляющая сценическое изображение Геркулеса в карикатуре [148]» (ил. 255).
Аналогичные списки находок сохранились в делах Отдела рукописей и документального фонда
Государственного Эрмитажа [149].