А теперь в дорогу на Алушту! Я продолжаю свой путь по идущему вдоль побережья горному шоссе. Нещадно палит солнце. Иногда мне кажется, что над моим черепом горит какой — то ореол. Дорога слепит своим белым цветом. Листья на деревьях скукожились, прячась в тени друг друга. Бока наших лошадей покрылись пеной.

Мы проезжаем Артек, прозванный Кардиатрикон (утешение для сердца). Именно здесь я впервые встречаю следы одной легенды, к которой позже вернусь и которая могла бы иметь реальную основу. Впрочем, вот что мне рассказали с оттенком полной уверенности в правдивости событий: где-то в 1840 году в Крыму умерла одна женщина по имени графиня де Гаше. Несмотря на свой пожилой возраст, она еще хранила черты былой красоты и аристократичности.

Эта женщина была участницей мистического кружка в Кореизе и ее часто можно было видеть верхом на лошади в мужском костюме с пистолетом за поясом. Иногда в монашеском одеянии, с крестом в одной руке и с библией в другой, она сопровождала баронессу Крюденер и княгиню Голицину в их евангелических турне по татарским деревням.

В день ее смерти, в тот момент, когда стали ее раздевать, чтобы приготовить к погребению, оказалось, что она одета в трико, очень плотно облегающее ее тело от шеи до лодыжек. Были вынуждены разрезать трико. И тогда обнаружили на ее плечах две выжженные раскаленным металлом буквы французского алфавита. Вскоре выяснилось, что эта графиня де Гаше на самом деле оказалась Жанной де Ламотт-Валуа, знаменитой интриганткой, связанной с делом «ожерелья королевы».

Убрав из этого рассказа все ложное и нелогичное, мы получаем довольно приличную часть правдоподобного. Прежде всего, невозможно допустить, что госпожа де Гаше встретилась с госпожой де Крюденер, скончавшейся в Карасу-Базаре 25 декабря 1824 года, прежде, чем она повстречалась с княгиней Голициной. С другой стороны, княгиня Голицина была слишком хорошо осведомлена о диком татарском фанатизме, чтобы пытаться обратить этих людей в другую веру, поэтому она и привлекла в свой мистический кружок Кореиза немцев и швейцарцев.

Приведя здесь все эти доводы, мы входим в область вполне возможного и даже вероятного. Разве не любопытен тот факт, что я обнаружил следы этой загадочной графини в Феодосии, Старом Крыму, в Артеке и Судаке, где я часто беседовал с одной умершей два года назад француженкой, которая уверяла меня в том, что она очень хорошо знала эту графиню.

А ведь Старый Крым, Судак и Артек кажутся мне идеальным маршрутом для того, кто, высадившись в Феодосии, захотел бы спрятаться подальше. Кроме того, именно в это время княгиня Голицина и госпожа де Крюденер, чтобы избежать утомительного путешествия, решили быстро спуститься вниз по Волге и, приплыв в Феодосию, направиться дальше в Кореиз. И что же удивительного в том, что знаменитая интриганка захотела сблизиться с этими женщинами, одна из которых так же знавала времена расцвета своей бурной славы?

Теперь мне становится ясно, что осталось только выяснить, каким образом госпожа де Ламотт, приговоренная к клеймению и заключению, смогла в 1787 году бежать из Сальпетриер, подстроить мнимую смерть в Англии в 1791 году, а затем по-настоящему умереть в Крыму где-то в 1840 году (впоследствии Луи де Судак, исследовав этот вопрос в статьях «Графиня де Ламотт. Ее смерть в Крыму» и «Героиня процесса «Ожерелье королевы», доказал, что знаменитая авантюристка скончалась в Старом Крыму в 1826 г., от пер.).

Но не легче ли было бы, прежде всего, узнать, как такая правдоподобная легенда могла родиться так далеко от Франции, в той части Крыма, которая была заселена лишь греками-рыбаками и земледельцами-татарами? И потом, действительно, почему бы плутовке из рода Луи де Сент-Реми не попытаться провести остаток своих дней в спокойной и безопасной Тавриде после того, как она распространила слух о своей смерти? Женщина, способная провернуть такую скандальную аферу, всколыхнувшую французский королевский двор и даже Ватикан, без сомнения, смогла бы устроить свою маленькую кончину в Англии, а затем мирное воскрешение на берегу гостеприимной Таврии.

Погрузившись в размышления по поводу этой таинственной истории, я чуть было не позабыл рассказать о виднеющейся вдали горе Аю-Даг. Ее называют “медведь-горой” и похожа она на лежащий в море наполненный бурдюк. Небольшая тропинка связывает гору с берегом. В прозрачные летние вечера на фоне розово-аметистовых, перламутровых сумерек эта, заметная издалека, темная, приземистая гора, покрытая розовой шевелюрой можжевельника, далеко выдается в голубое море, как бы желая приблизить большую Ялту к судам, бороздящим это море.