Всей Феодосии была хорошо известна сутуловатая фигура режиссера Козлова. Я удивляюсь, как этот человек не уставал бороться с равнодушным отношением феодосийцев к театральным постановкам. Ассимилировавшись в Феодосии, Козлов ставил спектакли на сцене концертного зала ратуши, сколачивал любительские труппы, собственными руками писал декорации и, взывая к чувствам неблагодарных зрителей, упорно работал над пробуждением интереса к театру. В зале ратуши пели, играли и выступали различные гастролеры. В городском саду частенько состязались украинцы. Здесь я впервые услышал Заньковецкую. Иногда приезжали кочующие коллективы артистов из Москвы, Петербурга, Киева, Одессы. Помню в одно лето гастроли итальянской оперной труппы в ратуше. Они разделили общую участь всех гастролеров и с трудом могли выехать из Феодосии.

Также плохо посещался садик на башне св. Константина. Ресторатор из года в год приглашал румын, венский женский оркестр и казаков из Владикавказа. Нередко приглашенным оркестрантам приходилось играть при пустом садике и никем не занятых столах. Посмотришь через решетку в сад, а там бродят скучные официантки да даровые зрители из семей служащих ресторана. Трудно было заставить раскошелиться рядового феодосийца. Он предпочитал послушать звуки музыки бесплатно где-нибудь на панели, за башней Св. Константина или фланируя вдоль Итальянской мимо фонтанчика Айвазовского в соседстве с рестораном.

Наиболее дружно посещался городской бульвар (сквер на улице Горького). На нем играл оркестр Виленского полка. Вход и в сад и на бульвар стоил 6 коп. Половина публики проникала на гуляние бесплатно, перелезая через невысокую стену бульвара, никем не охраняемую. По воскресеньям обязательно игралась симфония Чайковского «12-й год». Исполнялась она под звон колоколов и выстрелы из пистолетов. В воскресные дни на бульваре встречалась вся городская общественность, львы и львицы, жены адвокатов и скупщиков зерна, гимназисты и гимназистки, молодые поручики, воспитанники мореходного училища и учительского института.

Старая Феодосия обладала еще одной достопримечательностью. В городе некогда воинственных генуэзцев существовал «мостик вздохов». Тень великого авантюриста Казановы перевернулась бы в гробу, если бы он узнал, что феодосийский «мостик вздохов» соединял не грозную тюрьму со свинцовой крышей, через которую так смело бежал автор знаменитых мемуаров, а берег с городской купальней и что на нем вздыхали не осужденные на вечное заточение, прощаясь с волей, а чувствительные феодосийцы от избытка волнующих их любовных и иных чувств. Продажа комнат в Казани, объявления от собственников и агентств недвижимости.

«Мостик вздохов» представлял собой длинные деревянные мостки, шедшие параллельно полотну железной дороги по-над берегом от начала портовой территории до входа в купальни. Сколочен мостик был весьма грубо, с широкими щелями в полу и длинными скамьями вдоль стены. Вот это-то прозаическое место феодосийская молодежь любила южной любовью. «Мостик вздохов» фотографировался, печатался на открытках, предлагался вниманию каждого приезжего. С мостика открывался вид на широкий горизонт моря, на бухту с волнорезом и судами, выдерживающими карантин, на всю портовую территорию, на окружающие город возвышенности с белеющей часовней св. Ильи и старым зданием археологического музея. Несколько левее, прямо против зрителя, в недалеком от него расстоянии, за длинными рогожными перегородками, плескались купальщики, задорно перекликаясь друг с другом и выплывая иногда из рогожных ширм поближе к «Мостику вздохов».

В лунную ночь волшебными огнями загоралось море, золотыми переливами набегала волна на берег, сверкающий путь уходил по спавшей поверхности воды к черным остовам океанских судов, а на возвышенности и холмах медленно проплывали темные тени от заблудившихся по небу облаков, и точно оживлялись низкорослые перелески бесплодных гор. В эти ночи, воспетые кистью крупнейших феодосийских художников, мостик заполнялся до отказа. Глубоко дышали груди, сияли глаза со взорами, устремленными на море, на небо. На мостике зарождалась любовь, здесь тянулось ее продолжение, тут сходились и расходились, ревновали и ненавидели. Сюда приходили после концерта румынов и оглушительной симфонии Чайковского в исполнении музыкантов Виленского полка, здесь назначали друг другу свидания. В памяти старых феодосийцев это достопримечательное место овеяно романтикой юности и наполнено теплыми воспоминаниями различных переживаний.

Днем, после купания, на мостике отдыхали, усердно ели фрукты. Любители женской наготы, прикрывшись газетами, не столько читали, сколько подглядывали за купальщицами. Под мостиком, на берегу усаживались уличные мальчишки, а также великовозрастные дылды из базарного отребья. Они вперяли взоры и разглядывали через щели проходящих купаться женщин. Многие из феодосийской молодежи прекрасно были осведомлены — имелось или не имелось нижнее белье в известный день на их возлюбленных. Информация отличалась удивительной точностью. И подумать только, что столь великую достопримечательность так прозаически сожгли в гражданскую войну.

Не менее популярным местом для гуляния молодежи считали отрезок от угла Бульварной (современная улица Десантников) до угла Греческой. У магазинов выстраивались всевозможных возрастов любители поухаживать, а на панели тесной толпой двигались парочки, одиночки-гимназисты, гимназистки, работницы с фабрик, военные. В этом месте считалось зазорным «затрагивать» друг друга, кричать громкие комплименты, знакомиться. Когда тушились огни, число гуляющих пополнялось проститутками и сутенерами.