По заметкам И. А. Стемпковского надпись была издана Д. Рауль-Рошеттом [42]. П. И. Кёппен в 1827 г. описал пъедестал как «мрамор с следующею надписью, говорят, найден в Анапе, или по крайней мере оттуда получен (ил. 156). И сия надпись изсечена на боку мрамора, на коего верхней стороне изсечена стопа» [43]. Надпись известна также в копиях Ф. Дюбуа де Монпере (ил. 158), который отправил в Берлин А. Беку ее список, и Н. Н. Мурзакевича (ил. 159). Издателями КБН памятник ошибочно отнесен к пантикапейским надписям.
Таким образом, сборами древностей в Феодосии и других городах, покупками и пожертвованиями частных лиц было положено начало археологическим коллекциям музея древностей. Благодаря хлопотам феодосийских и керченских антиквариев многие памятники были спасены от уничтожения, опубликованы путешественниками и вошли в научный оборот.
27 сентября 1817 г. великий князь Михаил Павлович приехал Феодосию и «огправился в музеум, составленный из разных редкостей» [44].
Почти год спустя, 12 мая 1818 г., Феодосийский музей посетил император Александр I в сопровождении адъютанта А. Н. Михаиловского-Данилевского. Военный историк писал, что «музеум можно разделить на две части; в одной хранятся вещи, найденные в Феодосии, а в другой предметы, которые поступили из разных мест. Первые состоят почти все из мраморных досок с надписями и гербами Генуи и различных дворянских фамилий сей республики. Также есть несколько ваз, которые приличнее можно назвать большими кувшинами: они совершенно подобны тем, которые видны в погребах Помпеи.
Любопытно, что начальником сего отделения музеума был один генуэзец [Галлера. — И. Т.], которому, таким образом, суждено показывать путешественникам ничтожные обломки, свидетельствующие, что некогда отечество его владычествовало на берегах Босфора. Государь не оставил без внимания этого случая и сказал ему, указывая на генуэзские мраморы: «Вы здесь дома: вы окружены памятниками вашей народной славы». Другая часть музеума состоит из небольших статуек, посредственной работы, подаренных разными лицами, из нескольких десятков медалей и мраморных досок, привезенных из Анапы и взятых в сем городе во время пребывания там русских войск» [45].
Царь подарил музею золотую монету фракийского царя Лисимаха, скорее всего, поднесенную ему в Керчи П. Дюбрюксом [46].
-Для того, чтобы понять, чем лучше всего облицевать здание старого музея, рекомендуем посмотреть фото облицовочной фасадной плитки специально спроектированной для придания зданию старинного вида.-
Именно А. Галлера предоставил И. М. Муравьеву-Апостолу [47], объехавшему юг России и Крым осенью 1820 г., планы развалин древних стен Херсонеса Таврического и феодосийского карантина, которые были опубликованы путешественником. Автор дает высокую оценку хранителю А. Галлере, «коего познания о Тавриде, особливо относительно к временам, когда соотчичи его генуэзцы обладали Каффою, занимательны столько же, сколько общество его привлекательно по вежливости и образованности, коими он отличается» [48].
Скромное в то время собрание Феодосийского музея древностей вызывало сильное разочарование у многих путешественников. Жившая с 1816 по 1820 гг. в Крыму англичанка Мэри Холдернесс писала, что в Феодосийском музее нет ничего, заслуживающего внимания, так как он «подвергся ограблению» [49] — это первое документальное свидетельство об утратах в его фондах. С ней был солидарен и И. М. Муравьев-Апостол: «Громкое имя Музеум! в Феодосии, хранилище древних памятников Тавриды: но это название подобно заглавиям многих книг, в которых редко кто имеет терпение читать далее четырех первых страниц.
Я ожидал найти что-нибудь драгоценное из уцелевших древностей Херсона или Пантикапея; тут ничего этого нет: вокруг стен надгробные и обетные камни поздних времен, ничего достопамятного не имеющие; посреди залы стол большой и на нем весьма мало; несколько медалей и то по большей части римских; кое-какие обломки металлические и другие вещицы, найденные в гробницах керченских. Из сих последних всего любопытнее мне показалось два или три пената глиняные, лепные: они прекрасной греческой работы. Вообще мало тут было пищи нашему любопытству…» [50].
Не менее категоричен и И. А. Стемпковский, писавший, что «Феодосия, бывшая при генуэзцах и турках знатным и многолюдным торговым городом, беднее всех прочих крымских городов остатками греческой древности» и «то, что разновременно открыто в сем городе, наиболее принадлежит к эпохе владычества генуэзцев в Крыму» [51]. Действительно, в начале XIX в. была известна лишь одна надгробная надпись из Феодосии, описанная П. И. Сумароковым [52] как найденная в стене разрушенной греческой церкви в деревне Козы вблизи Феодосии (КБН 952), ныне утраченная.
Так как Феодосийский музей финансировался городской Думой, его фактическим руководителем оставался городской голова А. Галлера. Он был страстным нумизматом и составил значительную коллекцию древностей, каталог которой, скорее всего через И. А. Стемпковского, он представил французскому ученому Д. Рауль-Рошстту [53]. П. И. Кёппен также использовал это собрание при работе над книгой о древностях северного берега Понта [54].
Хранитель практиковал продажу отдельных вещей собственной коллекции музеям — в частности, Феодосийскому музею он продал привезенные из Трапезунда и приобретенные им «мраморную лицевую часть женской головы древней изящной работы» (в описи И. И. Граперона сказано, что эта мраморная женская голова привезена из Синопы) и древнегреческую терракотовую женскую статуэтку в пеплосе » [55]. Позднее свое нумизматическое собрание севернопричерноморских монет Галлера продал Королевскому нумизматическому кабинету в Париже [56].