Рассказы из «Книги путешествий» Эвлии Челеби позволяют составить некоторое представление не только о каких-то сторонах духовной жизни Кефе, но и о ее роли в становлении культуры крымских татар вообще. Культура крымских татар испытывала сильное влияние утонченной цивилизации, которая расцвела на берегах Босфора в ХVI-ХVII веках, впитав в себя предшествовавший опыт персидской, арабской и греческой культур. Ее верхушечный пласт формировался во многом под влиянием придворной моды. Принцы из семьи Гераев получали подобающее царевичам воспитание, как правило, в Стамбуле. Привыкнув к блеску оттоманской роскоши, они стремились создать в своей крымской столице обстановку, напоминавшую окружение трона турецкого падишаха. Данное обстоятельство проявилось сильнее всего в архитектуре комплекса дворцовых зданий в Бахчисарае и в характере оформления жилых домов татарской знати.

Одновременно с элементами материальной культуры османов, татарская элита перенимала их вкус к литературе, искусствам и науке. Точные науки, за исключением астрологии, в рамках которой изучались отдельные природные явления, развития в Крыму не получили. Из гуманитарных наук наиболее популярными были история и философия. В области философии XVII век отмечен попыткой крымского мыслителя Абдул-Азизи-эфенди создать собственную философскую систему, основанную на религиозном экстазе и аскетизме. По мнению ученого, эти качества открывали прямую дорогу к единственно важной и высшей цели жизни — духовному совершенству мусульманина. Философские, в сущности, размышления характерны и для татарской поэзии, соответствовавшей по своему строю персидской литературе и близкой по духу турецкой лирике со свойственными им сочетаниями настроений грусти о мимолетности жизни с призывами к наслаждениям и веселью. Некоторые известные поэты вышли из семьи Гераев. Эвлия Челеби преклоняется, в частности, перед талантами СелимТерая, называя того «тысячеискусником», овладевшим «всеми необычайными и удивительными науками», и первым среди «братьев-звезд» — султанов в том, что касалось его достижений как мастера изящной словесности — достоинства, которое ценилось мусульманами наравне с воинскими доблестями.

Влияние Стамбула на культуру крымских татар, безусловно, не ограничивалось пределами ханского дворца. Товары, поступавшие через Кефе в Крым из Турции и Малой Азии, предназначались не только для знати. Вне зависимости от социального статуса и принадлежности к тому или иному сословию, татары повсеместно перенимали многие из навыков и привычек османов. Они и внешне походили на турок. Мужчины носили шелковые константинопольские рубашки и головные уборы зеленого цвета, а иногда фец — колпак красного цвета, обозначавший, по крайней мере с XVIII века, принадлежность к великой Оттоманской империи. Женщины набрасывали на сеоя покрывала из муслина и надевали модную одежду константинопольских девушек, представлявшую собой суконную накидку с широкими рукавами — фереджи. В обиход повсюду вошли буза, кофе и щербет, распространилось курение табака, опиума и гашиша

Цивилизация османов, вместе с тем, не растворила в себе вовсе национальные черты культуры крымских татар. В ней продолжали сохраняться пережитки родовых традиций и патриархальные обычаи, выгодно отличавшие крымских мусульман в глазах многих современников как от османов, так и от европейцев. Автор XVIII века Тунманн говорит о чрезвычайном гостеприимстве татар, которые, по его словам, «охотно уделяют все, что могут, путнику, независимо от его религии». «По большей части они среднего роста, но при этом прекрасного сложения, задушевность сквозит в их чертах; на лицах читается их честность и добродушие. Они ценят человечность и общественные добродетели. Они просты и легковерны, смирны, приветливы, услужливы и понятливы. Они одарены прекрасным природным умом и гибким духом, что делает их в высшей степени способными к образованию» [57].

Доминирующее положение татар среди других национальных общин Крыма предопределило, в конечном счете, характер всей местной культурной среды. К началу XVIII века фактически все жители полуострова говорили только на татарском языке. Вместе с татарским языком среди немусульманской части его населения распространялись татарские обычаи, одежда, утварь. Ислам вытеснял прочие религии, и только на южном берегу и в юго-восточном Крыму рядом с татарским еще продолжали жить некоторые иные языки и христианство [58].

Любопытно, что при этом между различными группами самих татар сохранялось существенное несходство, обусловленное стойкостью форм родового быта ногайских татар-степняков, которые продолжали вести, по преимуществу, кочевой образ жизни на просторах причерноморских и прикубанских степей [59]. Тунманн пишет о ногайских татарах: «Они гораздо грубее крымских татар… Обыкновенная их пища — просо, ячмень и гречиха, которые они возделывают; далее — мясо лошадей, скота и баранов, которых они имеют большие стада… Их хижины или палатки довольно хороши и прочно построены; они точно круглой формы..; стена… состоит из крестообразно скрепленных друг с другом палок… Снаружи все покрыто тростниковыми матами, а сверху еще коричневым войлоком, сквозь который не проникает ни ветер, ни дождь. Наверху, в середине куполообразной крыши есть круглое отверстие.., служащее одновременно и окном и дымовой трубой… Тростниковая циновка, два набитых волосом матраса, небольшой деревянный ящик, сабля, лук и колчан, или, если татарин богат, — ружье и пистолеты, составляют все домашнее убранство» [60].

В XVII-XVIII веках в благоприятные по природным условиям годы ногайские татары вели довольно значительную самостоятельную торговлю верблюдами, лошадьми и продуктами скотоводства с Бессарабией, Польшей и Кавказом. Часть произведенной ими продукции поставлялась в обмен на другие товары в крымские города. Однако, примитивное, как и два столетия назад, хозяйство степняков часто страдало из-за последствий стихийных бедствий, и тогда племена ногайской орды прибегали к испытанному способу добывания жизненных средств — грабежу соседних народов. Они продолжали эту практику вне зависимости от внешнеполитического курса ханства. В начале XVIII века, когда Турция сделала вынужденную попытку воспрепятствовать набегам ногайцев на пограничные с ними земли, те отвечали, что у них нет иного ремесла, кроме войны, и что без нее им нечем будет жить.