Феодосия была основана примерно тогда, когда в Милете завершался бурный период политической борьбы между торгово-землевладельческой верхушкой и рядовым гражданством. Представители потерпевшей поражение партии искали для себя новое местожительство.

Выселившимся из города опыт метрополии представлял разные варианты политической организации. В эпоху архаики милетцы пережили многообразные коллизии: падение древней царской власти, правление аристократической коллегии, тиранию (тиран — единоличный правитель, пришедший к власти незаконным путем на волне социальных смут) — демократическую реакцию на политическое засилье знати, за которой последовал период социальных битв и прихода к власти представителей зажиточной верхушки.

Но колонисты вовсе не обязаны были копировать политический строй метрополии, ведь среди них могли быть не только милетцы, да и в самих колониях вызревали социальные противоречия и начиналась борьба, в ходе которой решался вопрос о власти. В каждой апойкии складывалась своя ситуация, отсюда, надо полагать, и разнообразные формы правления — как демократические, так и олигархические — в зависимости от конкретных причин.

Возможно, политическое устройство Феодосии отличалось от того, которое установилось, например, в Пантикапее. Феодосийцы явно проявляли враждебность к пантикапейцам и выступали противниками сильной власти. Не преобладали ли среди первых жителей милетского Пантикапея, возникшего раньше Феодосии, представители тех социальных групп, которые враждовали на родине со сторонниками феодосийских колонистов?

Города Восточного Крыма и Таманского полуострова были тесно связаны между собой, близки по социально-экономическому укладу и культуре. Интересы экономики, сложная международная обстановка (потеря независимости Милетом и другими городами западного побережья Малой Азии, начавшиеся Греко-персидские войны) и, быть может, возникшая угроза нападения со стороны соседних варваров привели к необходимости их политической консолидации. Пантикапей стал тем центром, вокруг которого города обоих берегов Керченского пролива объединились в единое государство. На основании указания Диодора (XII. 31.1) принято считать, что это произошло около 480 г. до н. э. Объединение возглавил представитель аристократического, скорее всего милетского, рода Археанактидов.

Вне пределов нового государства на побережье Керченского пролива остался Нимфей. Земляной вал, отгораживавший крайнюю восточную часть Керченского полуострова, мог выполнять функцию охраны городов европейской части Беспорского государства — Тиритаки, Пантикапея, Мирмекия, Парфения, Порфмия. В годы правления первой династии была подготовлена почва для дальнейшего его расширения уже при Спартокидах — династии, пришедшей к власти около 348 г.

Неясно, имел ли место какой-либо насильственный переворот, или ее основатель Спарток приобрел власть мирным путем. Нет единого мнения среди ученых и относительно происхождения Спартока: в нем видят и фракийца, и представителя фракизированной скифской или эллинизированной синдо-меотской знати, и эллина из ионийской аристократии.

Возникшее государство было по характеру монархическим объединением, его вполне обоснованно считают своеобразной формой наследственной тирании, хотя правители первоначально и именовали себя по традиции архонтами Боспора, а вошедшие в его состав полисы сохраняли автономию.

Расположенная в стороне от Керченского пролива Феодосия не вошла в состав Боспорского союза и сохраняла независимость еще довольно долго, около столетия. По мысли Д. Каллистова, ее граждане предпочли автономию и свободу экономическим выгодам, которые несло с собой объединение [49]. И это вопреки опасности, грозившей городу со стороны варваров в условиях некоторой его географической изоляции. Естественная изоляция несла двоякий заряд: с одной стороны, не способствовала присоединению Феодосии к союзу полисов, с другой, напротив, подталкивала ее к этому шагу.

И все-таки феодосийцы по каким-то причинам отказались от возможности принять участие в этом объединении. Ю. Виноградов в осторожной форме высказал предположение, что первоначально Феодосия могла входить в состав федеративного союза, но после разрешения боспоро-скифского конфликта (приблизительно в 80-х гг. V в.) вышла из него [50].

Значит, экономические выгоды, о которых говорил Каллистов, тут не при чем. Виноградов видит главную причину объединения эллинских апойкий в скифской угрозе и, подобно многим, считает, что процесс сплочения их под эгидой Археанактидов носил принудительный характер: ведь все эллины (а не только феодосийцы) дорожили свободой. «Не потому ли, — спрашивает он, — Феодосия вышла из состава «равноправного союза», когда последний на глазах переродился в тираническое государство?» Феодосии сделать это было легче, чем другим полисам, опять-таки из-за отдаленности. Она могла также рассчитывать на свой высокий военно-экономической потенциал и возможную поддержку Гераклеи Понтийской, с которой была тесно связана. Такова гипотеза, в основе которой практически нет никаких свидетельств источников.

К этому хочется добавить следующее: в Феодосии, по словам Анонима (Перипл. 77) и Исократа (Трап. XVII. 5), жили какие-то изгнанники из Боспора. Большинство исследователей считает, что речь идет о сторонниках Археанактидов, вынужденных покинуть родину и скрыться в независимом полисе от новых правителей из рода Спартокидов, другие видят в изгнанниках противников централизации, приверженцев полисной автаркии. Значит, Феодосия чувствовала себя в силах противостоять большому соседнему государству и поддержала оппозицию боспорской тирании? Несомненно. Особенно отчетливо это проявилось чуть позже, в годы борьбы за независимость.