Подлинный интерес к древним памятникам Крыма возник в Западной Европе и в русском обществе с присоединением полуострова к России в 1783 г. С этого времени с прошлым Тавриды можно было познакомиться не только по сочинениям греко-римских писателей, но и по сохранившимся на поверхности земли остаткам старины. Кто только не путешествовал тогда по Крыму и не оставил свои впечатления на бумаге! Академик В. Зуев (1782 г.) назвал Феодосию в числе лучших городов, доставшихся генуэзцам от греков; англичанка Е. Кравен (1786 г.) справедливо полагала, что античная Феодосия и средневековая Каффа находились на одном и том же месте; внимание француза Ж. Ромма (1786 г.), как ученого-энциклопедиста, привлекли в районе Феодосии древние курганы и земляной ров [5]. Из книги, предварявшей путешествие в Тавриду Екатерины II в 1787 г., можно было получить краткую справку о древнем и средневековом периоде жизни города [6]. В описаниях академика П. Палласа (1793 — 1794 гг.) более всего интересны сведения о стене Асандра, П. Сумарокова (1799 г.) — рассуждения по поводу древнего наименования города [7].

Еще больше желающих посетить Крым и познакомиться с его достопримечательностями появляется в начале XIX в. Многие описывают свои впечатления. Э. Кларк, побывавший в Феодосии в 1806 г., довольно подробно остановился на стене Асандра и обосновал свой взгляд на местоположение античного города; поездка по полуострову в 1815 г. В. Броневского дала ему право судить об особенностях и преимуществах местности в районе Феодосии, одним из первых он упомянул о Феодосийском музее древностей; вслед за ним счел нужным это сделать сопровождавший императора Александра I в путешествии по южной России в 1818 г. А. Михайловский-Данилевский [8].

Спустя два года музей и многое другое привлекли внимание И. Муравьева-Апостола, а в 1834 г. — французского путешественника Ф. Дюбуа де Монпере [9]. В Феодосии побывали в 1836 г. Н. Мурзакевич, в 1837 г. — А. Демидов. Демидов оставил записи со своими впечатлениями от посещения местного музея и Карантина; Мурзакевича, как специалиста в области древней истории, интересовало буквально все: время основания колонии и выбор эллинами места для поселения, содержимое музейной коллекции и результаты первых поисков древних предметов в курганах [10].

Мимо феодосийских памятников не прошли авторы первых обобщающих трудов по истории Боспорского царства — Г. Спасский и А. Ашик [11]. Однако в те времена, в 40-е гг. XIX в., сведения о далеком прошлом юга России были еще очень поверхностными, приблизительными, основанными, по сути дела, только на античной литературной традиции да некоторых случайно добытых древностях. Скудость источниковой базы наложила отпечаток и на работу Ф. Лагорио, австрийского консула, некоторое время жившего в Феодосии. Его труд «Четыре эпохи из жизни города Феодосии» увидел свет в 40-е гг., но в России был опубликован много позже. Вся эта литература явно недостаточно освещала прошлое города. Возникла настоятельная потребность в археологических исследованиях.

13(25) мая 1811 г. был основан один из старейших в России археологических музеев — Феодосийский музей древностей [12]. В районе Феодосии к тому времени было собрано немало памятников старины — античных и средневековых. Не обошлось дело без любительских изысканий. Первые так называемые раскопки здесь, по народному преданию, проводили генуэзцы еще в XIII—XV вв. Их интересовало, разумеется, не прошлое края, но драгоценные вещи. Грабительские раскопки проводились и позже, благодаря им составлялись частные коллекции. Главным пороком любительских изысканий было полное отсутствие фиксации найденного, уничтожение комплексов и рассредоточение памятников по разным коллекциям, включая заграничные.

Это, как и систематическое разрушение средневековых памятников, вызывало тревогу у многих любителей старины. «Чудная судьба Феодосии! Ее всегда и все разрушали: боспорцы, татары, турки, русские войска, коменданты и градоначальники!» [13] — с горечью восклицал Н. Мурзакевич. В бытность градоначальником генерала А. Феньша (1802— 1807 гг.) разбирались и шли на строительство карантина, пристани, набережной, казарм генуэзские стены и башни. Находившиеся на Карантинной горке генуэзские и армянские церкви превращались в склады, чумные помещения. Посетивший Феодосию во время поездки в Крым в 1804 г. академик Г. Келер обратил внимание на то, что при очищении развалин и разломке древних стен находили мраморные плиты с греческими и генуэзскими надписями, изображениями гербов, эмблем. Об этом он сообщил в Петербург. Феньш получил предписание собирать все найденные древности и отсылать на хранение в музеи, учрежденный при Харьковском университете.

В 20—30-х гг. велась активная переписка по поводу охраны архитектурных памятников Тавриды, в том числе Феодосии, решался вопрос об ассигновании средств на их поддержание [14]. Между тем «раскопки» продолжались. Дюбуа де Монпере, Демидов и Мурзакевич независимо друг от друга упомянули о каких-то раскопках в Феодосии, проводившихся незадолго до посещения ими города. «Извлечение из Всеподданнейшего отчета об археологических изысканиях з 1853 г.» утверждает, что некоторые курганы были «разрыты уже прежде» и упоминает «какого-то армянина», раскопавшего курган и нашедшего «небольшой саркофаг, тут же разбитый искателями золота»; совершенно определенно о находках античной керамики и других вещей на Карантине, в курганах и округе города писали И. Бларамберг и Е. Мюральт [15].