Как из тумана выплывают из моих детских воспоминаний очертания береговой полосы еще девственного Феодосийского залива. Золотистая песчаная отмель тянется в далекую, таинственную для меня еще даль, а на берег медленно катятся неспокойные волны. Чайки крикливо летают над купающимися, тревожно ржут кони, погоняемые в воду голыми всадниками.
Море властно врывается в город, бьется у подножия бульвара и брызгами своих волн обдает поседевшую от времени башню св. Константина. Смена времен и народов, динамичное движение исторических событий на протяжении долгих веков не могли не отразиться на этом осколке далекого прошлого. Думали ли когда-нибудь гордые генуэзцы, что у мощных стен одной из самых грозных башен итальянской твердыни в Крыму, в которой прятали они огнестрельные снаряды и боевые припасы для зашиты средневековой Кафы, их потомки устроят зловонную клоаку?
Помню я, как неприятно было идти мимо башни в душные летние ночи! Отравленный воздух, насыщенный тяжелым ароматом, далеко разносился по пляжу, а в темные вечера прохожие с большими предосторожностями огибали по берегу угол башни, чтобы только не погрязнуть в повсюду разбросанных нечистотах.
Зато в чудные лунные ночи, при золотом блеске пополневшей луны башня вырастала в своих размерах, черная тень ее прятала под собой паскудство неопрятных феодосийцев и какая-то приятная тоска начинала щемить даже мое детское сердце.
-На сайте luxpalace.ru, фото комнат, стиль модерн, классика, минимализм-
С башней св. Константина отождествлялся пейзаж Феодосии в допортовый ее период большинством художников и граверов, рисовавших город. И не случайно на литографиях и рисунках 40-50 годов при изображении города на первый план выползали профили древних стен константиновской башни. Таковы литографии Бигатти, ряд зарисовок феодосийских художников (Айвазовский, Фесслер, Лагорио, Лысенко).
Несмотря на существующие запрещения ломать башенные стены и растаскивать камни, никто не соблюдал этих приказаний. Лаже мы, мальчишки, в своем неосознанном вандализме выковыривали из стен мелкий гравий, позеленевший от морского воздуха и влаги, и швырялись им в море, соревнуясь в дальности падения и точности прицела.
От башни и начинается, собственно говоря, тот чудесный береговой пляж, так неосторожно уничтоженный Айвазовским. До сих пор мне малопонятный парадокс! Гениальный художник, тонкий эстет, любивший свою Феодосию, как никто никогда до него не любил родной город! Один из немногих, увлеченный до конца жизни красками моря, находивший созвучные своим юношеским мечтам переливчатые гаммы в глубинах замечательного по красоте и обширности Феодосийского залива, и этот маэстро, как называли его «Рафаэль морей», сделал все возможное, чтобы уничтожить красоту несравненного пейзажа и превратить Феодосию в типичный портовый городишко.
Передвинь он строительство порта за пределы суво-ринской дачи на место теперешней ст. Сарыголь, и Феодосия не потеряла бы своего первоклассного значения купального курорта. Вспоминается гоголевское: «Я тебя породил, я тебя и убью!».
Айвазовский лишил Феодосию ее чудесного берега, ее неповторимого больше нигде в Крыму по обширности пляжа, а главное — ее уютной и красочной бухты, нарядил берег в каменные одежды грязного мола и этим положил предел дальнейшему развитию Феодосии как всероссийского курорта. Он забыл о Бьерне или Остенде. Там могли найти выход из положения и сочетали меркантильные интересы с интересами развития курортов, получивших мировую известность.
И когда я вспоминаю старый феодосийский пляж, без конца тянувшийся вдоль теперешней портовой территории, линии железной дороги — в одну сторону, а с другой стороны — до карантинных стен и длинной дуги волнореза, мне грустно становится глядеть на темный участок берега, отведенный для тысячной толпы купальщиков в позднейшее время.