Показательно, что Е. Ф. де Вильнёв, не являвшийся специалистом в археологии, просто не понял, что имеет дело с трупосожжением в черепичной гробнице, описав последнюю как «терракотовый саркофаг». Напротив, Н. Н. Мурзакевич, которому был адресован рапорт хранителя Феодосийского музея, на заседании ООИД 14 августа 1852 г. верно атрибутировал находки и поставил в известность сочленов «о раскопке кургана в окрестности Феодосии, и о найденных в разрытой гробнице глиняных черепицах с греческими клеймами» [18].
План местоположения курганов (ил. 229) и рисунок клейменых керамид (ил. 227), прилагавшиеся к рапорту графу Л. А. Перовскому, были сняты А. А. Сибирским на кальке с оригиналов, отправленных «г. Девильнёвом в Одесское общество истории и древностей» [19]. «Рисунок, представляемый при сем Вашему Сиятельству, — докладывал князь А. А. Сибирский графу Л. А. Перовскому, — снят с того, который был доставлен господином Девильнёвым в Одесское общество истории и древностей, и мне сообщен г. Мурзакевичем, секретарем этого общества. К сожалению, он не совсем удовлетворителен, и я надеюсь получить вскоре другой, более верный» [20].
Раскопки Е. Ф. де Вильнёва в июле 1852г. На Карантинной горке Е. Ф. де Вильнёв заметил следы стены с башнями и другими многочисленными укреплениями, простирающиеся на большое расстояние (приблизительно 3 версты [3195 м]) от залива Текие до Феодосийского залива, со стороны генуэзской крепости. Вместе с архитектором Людерицем он проверил свои наблюдения и сообщил об открытии Одесскому обществу рапортом № 6 от 30 июля 1852 г. [21] На этом месте он провел раскопки, ставшие первыми раскопками средневекового городища Каффы, подробных сведений о которых мы не имеем. «Открытие последних примет принадлежит г. Девильнёву, который занимается снятием планов следов древнего поселения Феодосии», — писал А. А. Сибирский [22]. Речь идет об уже упомянутом рукописном плане архитектурно-археологических остатков, снятом в 1853 г. архитектором Людерицем (см. гл. 4 с. 164), который Е. Ф. де Вильнёв отправил в Одессу при рапорте № 9 от 28 ноября 1853 г [23].
|
http://history-persons.ru. |
Раскопки курганного некрополя Феодосии А. А. Сибирским и Е. Ф. де Вилънёвым 18-21 августа 1852 г. В августе 1852 г. камер-юнкер князь А. А. Сибирский был послан министром уделов графом Л. А. Перовским в Феодосию специально для проведения археологических исследований с целью определения местоположения античного города. пР апорты князя в столицу [24] в некоторой степени дополняются сведениями из отчетов Е. Ф. де Вильнёва в ООИД. А. А. Сибирский сообщал, что на Феодосийской горе «в части, возвышающейся за карантином», расположено много «значительных» курганов, большая часть которых нетронута, а часть со следами недавних раскопок.
Прибыв в Феодосию, А. А. Сибирский нанял за свой счет 54 человека рабочих и распределил их по семи курганам на вершине Феодосийской горы (ил. 229), возвышающейся над карантином и господствовавшей, с одной стороны, «над нашими окрестностями, с другой — над бухтой Текие» [25].
Разведочные раскопки производились «непрерывно» в течение трех суток 18-20 августа под непосредственным надзором князя и хранителя музея Е. Ф. де Вильнёва, «добровольное ревностное участие которого в присмотре за работами много содействовало моей цели» [26], докладывал археолог в столицу.
По мнению А. А. Сибирского, феодосийские курганы «должны быть отнесены или к древнейшей эпохе погребального обычая греков — с сожжением тел, которое предшествовало простому погребению, или же они принадлежали поселению, предпочтительно соблюдавшему этот древнейший обычай» [27] (ил. 230). Е. Ф. де Вильнё’в в рапорте № 9, направленном в Одессу 13 сентября 1852 г. [28], уточнил, что крупные курганы были раскопаны князем А. А. Сибирским не полностью — судя по плану (ил. 229), насыпи исследовались либо крестообразно траншеями до материка, либо глухой траншеей от края насыпи до центра кургана.
Е. Ф. де Вильнёв докладывал в Одессу: «…Во многих из них [курганах. — И. Т.] мы добрались до слоя угля и пепла. Этот слой нужно было срыть до основания, но князю не хватило времени, к счастью для нашего музея. Один из курганов, который он начал раскапывать (я бы сказал, это царь наших курганов), имел 60 саженей [127.8 м] окружности и 10 саженей [21.3 м] высоты.
Шестнадцать человек раскапывали его в течение трех дней, но, чтобы закончить работы, понадобилось бы такое же количество людей, и, по крайней мере, неделя времени. Благодаря своей величине этот курган заслуживает пристального внимания общества. Следовало бы продолжить раскопки до сезона дождей, иначе вся работа будет сведена к нулю». Раскопки самого богатого находками кургана обошлись в сумму, меньшую 10 руб. серебром, на один большой курган А. А. Сибирский потратил 24 руб. серебром, и на взгляд де Вильнёва, для завершения его раскопок нужно было ассигновать как минимум еще 50 руб. серебром [29]. Другой рапорт Е. Ф. де Вильнёва Одесскому обществу истории и древностей о совместных с князем А. А. Сибирским раскопках был составлен год спустя — № 1 от 25 ноября 1853 г. [30]