Со времени подчинения в 1850 г. [116] музея «главному надзору» ООИД с целью его «сохранения и приумножения» общество стало активно способствовать научному описанию и комплектованию его коллекций. К началу 1850-х гг. относится разбор фондов и попытка их научной классификации [117]. После гибели Граперона в музее хранились: 46 надписей, барельефов, гербов и т. п. греческого, генуэзского и турецкого периодов, монет золотых — 1, серебряных — 38, медных — 227. В «Описи Феодосийского музея древностей» (1858), составленной де Вильнёвым, уже значилось 78 мраморов, 49 единиц «небольших вещей» (мрамор, глина и т. п.), 4 золотых и 8 серебряных предметок, бе.р онзовые, медные и железные изделия, значительная коллекция монет [118].
В июле 1852 г. на возвышенности, находящейся у г. Феодосии и залива Текие, Е. Ф. де Вильнёвым были обнаружены остатки генуэзских стен и башен. В том же году Феодосию в сопровождении князя А. А. Сибирского посетил министр уделов, граф Л. А. Перовский, руководивший Комиссией для исследования древностей (см. гл. 5). Граф ввел в действие «дополнительные правила для про…
[часть материала отсутствует]
…В годы Крымской войны, 29 июля 1854 г. ООИД дало предписание Е. Ф. де Вильнёву «укрыть вещи» и запрашивало о его распоряжениях «по сохранению музея от неприятеля». В ответном рапорте № 40 от 10 августа 1854 г. хранитель музея сообщил, что при появлении в порту первых вражеских кораблей он отправил «монеты и все глиняные предметы из музея за четыре версты от Феодосии» в имение майора Ковако (Котасо) и планировал отправить «другие вещи подальше от города». «Предметы из глины, тщательно упакованные в ящик и опечатанные, пока останутся в деревне г. Ковако, куда я также уже сегодня переправлю несколько барельефов и надписей», — писал он Н. Н. Мурзакевичу [127]. В музей было передано пушечное ядро [128], полученное от военного коменданта Феодосии после обстрела города английским фрегатом 16 июня 1854 г. [129]
|
Продажа аквариумных улиток в Красноярске. |
Специалистам не было ранее известно [130], что многие древности, библиотека и дела архива Керченского музея, «спасенные от неприятеля», с 1855 по 1857 гг. были временно размещены в Феодосийском музее древностей, а его сотрудники снимали квартиры в Феодосии и проводили раскопки в курганном некрополе античного города, в частности, А. Е. Люценко и Я. М. Лазаревский [131].
По предписанию министра уделов Л. А. Перовского от 23 февраля 1854 г. № 289 древности, хранившиеся в музее (небольшое число золотых и серебряных вещей), часть библиотеки и архива (дорогие книги, атласы и крупномасштабный план Керченского градоначальства) были вывезены из Керчи «заблаговременно» в Бердянск, затем в колонию Брунау, далее в Екатеринославль, откуда «согласно предписанию от 4 сентября № 2110 доставлены в Феодосию, где теперь и хранятся в музее в не распакованных тюках. Один из тюков пропал во время пожара в Екатеринославле 23 мая прошлого года, о чем было донесено министру уделов», — писал А. Е. Люценко в «Ведомости о количестве и состоянии казенного имущества, рабочих инструментов и материалов по Керченскому музею в 1856 г.» [132]
Таким образом, после оккупации Керчи союзными войсками в мае 1855 г. все чиновники Керченского музея были «перемещены в Екатеринославскую губ. с переводом вещей из музея в Казенную палату», а после «оставления» города Керчи «неприятелем» сотрудники музея и древние вещи были переведены в г. Феодосию, так как здание Керченского музея на горе Митридат (ил. 196) было разрушено — часть памятников, найденных при раскопках курганных некрополей античных Фанагории и Гермонассы осталась в «казенном доме» близ станции Сенной на Таманском полуострове. Об этом свидетельствуют рапорты А. Е. Люценко графу С. Г. Строганову от 26 декабря 1856 г., 15 марта, 20 и 27 апреля 1857 г.
Эвакуированные из Керчи экспонаты «из-за тесноты старинной мечети едва могут в ней помещаться, не говоря уже о прочем казенном имуществе», — докладывал в Петербург директор Керченского музея. На реэвакуацию в Керчь требовались «особые издержки» в сумме 453 руб. 55 коп. Люценко сетовал, что покойным графом Л. А. Перовским на содержание Керченского музея ежегодно отпускалось 4428 руб., в том числе 2500 р. жалования и столовых денег чиновникам, 240 руб. на содержание трех штатных надсмотрщиков, 428 руб. на фуражное продовольствие четырех верховых лошадей, 300 руб. на содержание сторожа музея, писаря и т. д., и писал в Петербург о том, что средств на пребывание в Феодосии практически не осталось — «расходуются небольшие остатки», а в Феодосии «жить очень дорого». А. Е. Люценко просил графа С. Г. Строганова прислать суточные и квартирные деньги на содержание чиновников и немедленно распорядиться о переводе в Керчь, так как новые находки и проводимые раскопки в Керчи требуют присутствия там специалистов-археологов (ил. 197-198). В Керчи, на его взгляд, нужно позаботиться об устройстве временного помещения как для древностей Керченского музея, так и для прочего имущества [133], в том числе «библиотеки, состоящей из некоторых дорогих книг и атласов, архивных дел за прежнее время, мебели и рабочих инструментов и др.» [134].