страница_46

Члены научной экспедиции 1837 г. А. Н. Демидова обратили внимание на множество курганов вокруг Эски-Крыма (Старого Крыма): «Курганы эти были неизвестно кем разрыты, вещи, в них найденные, похищены и утрачены. Здесь можно удостовериться, что во внутренности курганов устраивался каменный свод, в котором помещались покойники, а отверстие закрывалось плитою и потом уже насыпался курган» [155]. «…Все большие курганы в окрестностях Феодосии имеют по средине глубокие впадины, свидетельствующие о том, что курганы эти были уже разрываемы когда-то посредством колодцев» [156], — отметил 20 лет спустя директор Керченского музея древностей А. Е. Люценко.

Ф. Дюбуа де Монпере остался разочарован посещением Феодосийского музея, расположенного в здании небольшой турецкой мечети с куполом, «невдалеке от католической церкви на углу одной из больших площадей, которыми так богата Феодосия» (ил. 19-20). Он был удивлен, что музей хранил лишь одни керченские памятники и поражен отсутствием в нем надписей милетской колонии Феодосии. «Самая древняя из надписей Пантикапея — надпись царя Левкона — находится тут, рядом с несколькими другими, более или менее значительными. Одна происходит из Никиты…

Единственные надписи, касающиеся Феодосии, — генуэзские, снятые с башен, оборонявших город. Здесь находится и надпись папы Климента VI». На его взгляд, в Феодосии «все так сильно стерто с лица земли и похоронено под наслоениями различных строительных эпох, что древнее расположение Феодосии остается загадкой. Предположительно ее помещают на территории нынешнего карантина».

Музей к тому времени обогатился вещами из раскопок, возможно, проводившихся А. Галлерой или И. И. Грапероном, античного некрополя в районе карантина — античной расписной и чернолаковой керамикой, терракотовыми статуэтками из окрестностей города, торсом женской статуи, найденным в винограднике селения Козы.

Раскопки в многочисленных курганах в окрестностях города, тянущихся к Керченскому полуострову, привели к «ничтожным результатам». Дюбуа не только сетовал на отсутствие в музее должного количества памятников древнегреческой Феодосии, но и предлагал переместить в Керченский музей пантикапейские, таманские и анапские древности, «ибо в настоящий момент, когда Керчь обрела все права города, и создала великолепный музей, было бы справедливо, чтобы все, временно размещенное в Феодосийском музее, было возвращено в свои родные места. К тому же, если все памятники, столь важные для изучения Боспора, будут соединены в одном и том же месте, разве это не облегчит его изучение?» [157]

В середине 1830-х гг., во время первой поездки на Восток (1834-1835), город посетил коллекционер рукописей и книг, востоковед А. С. Норов (1795-1869), впоследствии министр народного просвещения (1854-1858). Его внимание привлекли два льва при входе в здание старой мечети, где помещался музей, пантикапейский барельеф с грифоном, «голова Юноны аттической красоты, камень, где видны следы двух правых ног, глиняная статуйка, изображающая римскую женщину (татгопа), другие головки, голова воина босфорского с львиною кожею на оной, с большим выражением [бюст Геракла. — Я. Т!]», греческие и генуэзские надписи, «чрезвычайной величины амфора и несколько других» [158]. В его путевых заметках сохранились зарисовки турецких и татарских построек, генуэзской крепости в Феодосии и дома мурзы в Эски-Крыме [159].

Историк Н. Н. Мурзакевич, посвятивший свою магистерскую диссертацию истории генуэзских поселений в Крыму, впервые посетил Феодосию в 1836 г. Он предположил, что античное городище Феодосии следует искать «на горе (выше нынешнего города), там, где стоит уединенный храм Св. Пророка Илии. Находящаяся здесь цепь курганов и самое месторасположение приводят к этой мысли. <…> Сделанная несколько лет назад попытка разрыть один курган и открытые в нем некоторые домашние сосуды и металлические вещицы еще более подтверждают это редположение» [160].

Н. Н. Мурзакевич оставил краткое описание собрания музея и издал ряд греческих надписей: «Всех предметов, составляющих музей, с надписями, статуями и проч. считается 64 штуки; монет: греческих серебряных и медных до 200 штук и римских полутораста» [161]. Его нумизматические поиски у местных торговцев древностями привели к приобретению им медной, хорошо сохранившейся феодосийской монеты того же типа, что хранилась в Эрмитаже и была опубликована Е. Е. Кёлером — «юношеская голова в шлеме вправо, на обороте колчан с луком, палица и надпись ФЕУ» [162].

Описание Феодосийского музея, «учреждения весьма любопытного», в 1837 г. было составлено и сотрудниками французской научной экспедиции Анатолия Демидова, которых сопровождал доктор Граперон [163]. «У дверей, при входе в него [музей. — И. Г.], лежат два колоссальные льва из белого мрамора, которых головы обращены в одну и ту же сторону. Эти львы найдены на дне моря, в Киммерийском Босфоре, недалеко от Керчи и Тамани. Они долго лежали под водою и от действия волн формы их несколько сгладились: однакож, несмотря на то, видно, что они были сделаны превосходно.

Во внутренности музея прежде всего обращает на себя внимание мраморный пьедестал, привезенный из азиатского города Анапы. На этом пьедестале должна была стоять статуя Цереры; по крайней мере так надобно заключить по надписи, в которой сказано, что памятник этот воздвигла Аристоника, дочь Ксенокрита, посвященная Церере. Потом мы увидели генуэзский надгробный памятник; этот остаток от церкви, существовавший еще в 1523 году, любопытен лишь как свидетель того, что и после завоевания Феодосии турками (в 1475) некоторые генуэзцы оставались в Каффе и вели в этом городе жизнь, не лишенную почета.