страница_40

Летом 1823 г., на обратном пути с Кавказских минеральных вод, граф Н. П. Румянцев объехал всю наиболее интересную часть Крыма, где приобрел множество монет, представленных им для определения академику Ф. И. Кругу. Среди них оказалось 6 античных, за атрибуцией которых Круг обратился к Е. Е. Кёлеру. Переписка академиков свидетельствует и о формировании в то время рынка поддельных древностей на юге России — огромный спрос на антики рождал предложение.

В одном из посланий к Ф. И. Кругу Е. Е. Кёлер сетовал: «.. .не увидел канцлера до его отъезда, я бы обратил его внимание на многое в его поездке. Например, в Феодосии нельзя покупать старинные монеты, потому что… там никогда не находят греческих монет, только плохие византийские», — и посчитал город центром изготовления поддельных боспорских монет [81]. «Керчь и Севастополь — места, где почти никогда не купишь фальшивую монету. Цены Мионне [82] там ничего не стоят, я сам заплатил там 50 и 60 руб. за медную монету (и охотно буду эту цену платить), за монеты, которые тот ценит в 10-15 франков» [83].

В том же письме читаем негативную оценку деятельности П. Дюбрюкса, пытавшегося оставить в Керчи древности для будущего местного музея в ущерб интересам Н. П. Румянцева [84]. П. А. Дюбркжс оставался патриотом Керчи и всячески уклонялся от передачи как в Петербург, так и в Феодосию собранных им в собственном доме наиболее ценных памятников Боспора — в 1826 г. они были пожертвованы им открывшемуся Керченскому музею древностей.

В Феодосийский музей «отцом археологии Боспора» были переданы лишь невыразительные находки из раскопок керченских некрополей. В первом печатном указателе музея, помимо лапидарных памятников и надгробий без надписей, упомянуты следующие древности из Керчи: «глиняная двуручная почерневшая амфора», фрагменты краенофигурной керамики — «обломки амфор, совершенно разбитых, с рисунками красными по черному полю» [85].

Новым хранителем Феодосийского музея древностей стал доктор медицины Жан Батист Эспри, или Иван Иванович, Граперон, Грапперон (9.2.1774, Орлеан — 1848, с. Дмитриевка, Обоянский уезд Курской губ.). Как А. Галлера и П. Дюбрюкс, он также был коллекционером древностей. И. И. Граперон происходил из знатного французского дворянского рода, учился на медицинском факультете Парижской Академии (1791-1796), откуда был выпущен с дипломом доктора медицины и причислен к практикующему персоналу отделения инфекционных болезней в главном парижском госпитале Отель Дье.

Как врач, Граперон приобрел хорошую репутацию еще на родине, более десяти лет являлся действительным и почетным членом нескольких обществ для поощрения и распростра нения медицинских, гальванических и клинических знаний. В 1809 г. по рекомендации Наполеона Граперон был приглашен на русскую службу по контракту — в Петербурге его диплом доктора ме дицины 1 класса был подтвержден «испытанием» в Медико-хирургической академии 19 ноября 1809 г. 23 ноября 1809 г. врач был определен в Санкт-Петербургский гвардейский артиллерийский госпиталь и жил в отеле «Лондон».

В столице И. И. Граперон стал членом масонский ложи «Палестина» в степени рыцаря Розы и Креста [86], почетным членом (мастером стула) которой являлся министр полиции А. Д. Балашёв. Недолгое время прослужив в столице, 20 мая 1810 г. Граперон по прошению перевелся в Крым и поселился в Феодосии, которую часто покидал во время многочисленных служебных командировок. Здесь он работал в воинских лазаретах, принимал активное участие в борьбе с эпидемией чумы (1812-1813), устраивал санитарные кордоны и внешние карантины по Новороссийскому краю, за что был произведен в коллежские асессоры.

В 1821 г. И. И. Граперон стал главным медицинским чиновником Феодосийского центрального портового карантина, в январе 1825 г. был отправлен для борьбы с эпидемией холеры и чумы в Измаил и до конца 1828 г. работая в лазаретах и госпиталях в Молдавии и Валахии (Румынии) но время русско-турецкой войны 1828-1829 гг., получив чин надворного советника (1827).

Еще во время войны в действующей армии были зафиксированы случаи заболевания чумой.

После возвращения в Феодосию уже в январе 1829 г. медик был переведен в Одессу для исполнения обязанностей глаиного медицинского карантинного чиновника и участвовал в борьбе с эпидемией чумы (холеры) сначала в Одессе, затем в Севастополе (1830): в 1828 г. по приказу М. С. Воронцова вокруг Севастополя, где вспыхнула эпидемия, выставили карантинное оцепление, причем в июне 1829 г. карантинный режим был ужесточен.

Главная база Черноморского флота фактически оказалась отрезанной от остальной России, что привело к нехватке продовольствия, топлива и массовым спекуляциям казенными продуктами со стороны нечистых на руку чиновников. Нараставшее недовольство населения привело к севастопольскому восстанию 3/15 июня 1830 г. — город и течение четырех дней был захвачен восставшими, военный губернатор П. А. Столыпин был до смерти забит камнями; убиты военные и гражданские чиновники, причастные к установлению карантинных кордонов, и купцы, взвинтившие цены на продовольствие.

По приказу Николая 1, наделившего генерал-губернатора Новороссии неограниченными полномочиями, чумной бунт матросов и членов их семей 7/19 июня М. С. Воронцов жестоко подавил при помощи войск —военным судом семь организаторов восстания были приговорены к смертной казни, 1580 участников — к различным наказаниям: от битья линьками и шпицрутенами до каторги и ссылки [87]. После севастопольскоговосстания И. И. Граперон принял участие в борьбе с чумой в 1832 и в 1834 гг. в Евпатории.