В этой работе впервые были названы как стратегические цели, так и тактические задачи развития науки: составление сводов нарративных источников по Причерноморью; полных корпусов эпиграфических, нумизматических и археологических источников; тотальная фиксация и изучение всех без исключения памятников, прежде всего городищ; проведение раскопок с научными целями; принятие мер по консервации, реставрации и охране древностей; составление планов и обмерных чертежей архитектурно-археологических остатков; картографирование памятников. По мысли автора, антикварии должны объединиться в научное общество с единой программой полевых и кабинетных исследований, способствовать созданию сети специализированных археологических музеев.
Согласно И. А. Стемпковскому, объектами исследования науки должны стать все без исключения древности, независимо от их материальной и художественной ценности: «Мы должны тщательно собирать и хранить каждый отрывок древних рукописей, надписей на камнях, каждую медаль, каждый обломок статуй, барельефов: самая незначащая вещь может иногда объяснить древние предания и разогнать мрак, их покрывающий» [235].
Любители древностей стали объединяться в общественные научные объединения в виде историке-археологических обществ. С начала XIX в. было открыто несколько таких обществ — Общество истории и древностей российских при Московском университете (в 1804 г.), Одесское общество истории и древностей (в 1839 г.), Санкт-Петербургское археолого-нумизматическое общество (в 1846 г.), которое с 1851 г. стало именоваться Императорское Русское археологическое общество, Московское археологическое общество (в 1864 г.). В поле зрения их членов попали и древности юга России.
Очевидно, что на начальных этапах развития науки преобладание дилетантов в подобных структурах было неизбежно в виду отсутствия еще только формирующегося корпуса собственно научных знаний и принципов в области древней и средневековой истории Северного Причерноморья, полевой и кабинетной археологии.
В 1835 г. по повелению императора Николая I в Киеве был создан Временный комитет для изыскания древностей во главе с М. А. Максимовичем [236], в который входили главным образом преподаватели открытого в 1834 г. Университета Св. Владимира — В. Ф. Цых, А. И. Ставровский, М. Ф. Берлинский и др., однако реальных действий в области охраны памятников и их изучения комитет не предпринимал. Он ограничился в 1837 г. рассылкой в земства 12 уездов Киевской губернии афиши о необходимости собирания и сохранения древностей и открытием при университете Музея древностей, куда следовало направлять находки. Туда передавались коллекции, собранные членами комитета, и приобретенные у населения. Комитет был упразднен в 1845 г., взамен в Киеве создана Временная комиссия для разбора древних актов, выполнявшая главным образом архивоведческо археографические задачи.
Один из основателей науки изучения отечественных древностей, митрополит Киевский и Галицкий Евгений (Болховитинов) [237] писал поселившемуся в Одессе (1830) историку Н. Н. Мурзакевичу 25 октября 1834 г. из Киева: «В ваших сторонах, прежде населявшихся греками, много под землею скрывается древностей, и потребны только охотники отыскивать их» [238]. В другом письме от 14 сентября 1836 г. митрополит Евгений сетовал на отсутствие в его окружении в Киеве специалистов-историков, занимающихся археологией, и местного археологического общества, подталкивая Николая Никифоровича к переезду из Одессы в Киев: «М. А. Максимович… утверждает, что теперь по Крыму трудно уже найти что-нибудь древнее и по крайней мере целое. Все лучшее разобрано и увезено. Он сомневается даже и о Тмутараканском камне, и подозревает его новым и поддельным, по задаче императрицы Екатерины. О Корсуне с сожалением сказывал, что он весь раскопан. Странно Вы думаете, что не пожелает ли Владимирский наш университет перевезть себе одну корсунскую колонну.
-Услуги сантехника можно заказать тут у нас работают специалисты с многолетним опытом-
Этот университет ничего не желает, кроме жалованья, и даже осю пору не начал еще для себя зданий, на которые получил разрешение. Мы с Максимовичем весьма желаем переселить Вас в Киев. Здесь Вы сделались бы и редактором журнала, и основателем русского исторического общества, о чем здешние „ у.ченые и не ду.мают, да и не у.меют приняться. Комитет древностеи только описал, что прежде его открыто, а сам ничего не открыл» [239]
К счастью, Н. Н. Мурзакевич не последовал приглашению Е. А. Болховитинова и остался в Одессе, где стал одним из членов-основателей Одесского общества истории и древностей (ООИД), внесшего наибольший вклад в изучение древностей Новороссийского края [240], в том числе Феодосии.
Его руководству удалось добиться выделения 5 тыс. руб. ассигнациями в год на «пособие» от казны и права производства археологических исследований на всей территории Южной России, причем на государственных землях — с разрешения местного начальства, на частных — с согласия владельцев. ООИД предприняло целенаправленные попыгки координации деятельности всех южнорусских археологических музеев.
Параллельно происходили процессы их специализации: собрания комплексного характера постепенно были ликвидированы, а их археологические разделы влились в более крупные музейные коллекции. Так, памятники из собрания Кабинета редкостей Черноморского депо карт в Николаеве в 1840-1841 гг. поступили в Музей ООИД. В нем под № 13 значилась «генуэзская надпись из Феодосии» [241]. Одесское общество истории и древностей стало достойным преемником Одесского и Керченского археологических кружков [242].
К концу 1840-х г. в Российской империи были созданы предпосылки для формирования государственной археологической службы, финансировавшейся за счет казны. При МВД в 1850 г. была создана Комиссия для исследования древностей под руководством гр. Л. А. Перовского [243] (с 1852 г. в структуре Министерства уделов). Граф Л. А. Перовский добился высочайшего указа от 30 августа
1852 г. о подчинении ему «всех археологических розысканий» [244] — «по всем предметам, относящимся до самого производства археологических изысканий и до находимых древних монет, оружий, сосудов и других вещей». Одесское общество истории и древностей, имевшее право производства раскопок на юге России, обязано было согласовывать свои действия с министром уделов. Именно Л. А. Перовский сумел создать небольшой коллектив сотрудников из 11 человек, занимавшихся исследованием древностей по чётким методическим правилам [245]. Комиссия Перовского выработала программу систематического археологического изучения юга Росиии, в том числе провела раскопки в некрополе античной Феодосии.
После смерти Л. А. Перовского, в конце 1859 года преобразованная в Императорскую Археологическую комиссию [246] во главе с графом С. Г. Строгановым [247]. Комиссии был подчинён Керченский музей древностей. Согласно утверждённому императором положению 1859 года в задачи Комиссии входило производство раскопок на всей территории Российской империи, собирание сведений о памятниках, «учёная разработка и оценка» найденных древностей, право контроля за «всеми другими попытками» раскопок. Все добываемые частными лицами древности должны были, по возможности, представляться через местное начальство на рассмотрение членов комиссии [248]. Сложившаяся ко второй пловине XIX века организационная структура археологии в виде правительственной комиссии, вузов, научных обществ, столичных и провинциальных музеев функционировала практически в неизменном виде вплоть до 1919 года [249].