Русское правительство стремилось колонизовать пустующие земли Новороссии путем привлечения не только соотечественников из внутренних губерний страны, но и иностранных колонистов — порабощенных турками православных единоверцев: греков, сербов, болгар, а также итальянцев, швейцарцев, немцев, французов, охотно переселявшихся в Крым после событий Великой Французской революции и бесконечных войн европейских держав с Наполеоном. Убежищем в России для многих эмигрантов оказался в то время Крым, где с 1785 г. началась раздача
земель на условиях их заселения и освоения, т. е. частной колонизации. В 1786 г. Феодосия, прозванная турками Кучук-Стамбул ом (Малым Константинополем), была освобождена от пошлины [73], в 1787 г. стала уездным центром Таврической области (с 1802г. губернии), ас 1798 г., ненадолго получив статус порто-франко (привилегия ликвидирована в 1799 г.), «назначалась» преимущественно для расселения греков.

Полуразрушенная Феодосия на рубеже ХVIII-ХIХ столетий представляла удручающее зрелище. Академик П. С. Паллас [74] писал, что от когда-то знаменитой и многолюдной Каффы ко времени его объезда Крыма в первой половине 1794 г. «остались одни груды камней» и, «за исключением нескольких кварталов, она представляет жалость, кучу развалин». Ученый описал городские укрепления и цитадель с «уцелевшим домом консула, на котором над входом сохранилась надпись с именем Юстиниана» (впервые опубликована еще Г. Л. Одерико и Л. Вакселем, (ил. 39-43 [75]), маленький «форт» в северо-западном конце города, разрушенные предместья с «большой, построенной с благородной простотой, прекрасной, еще порядочно сохранившейся главной мечетью» Султан Селим, с куполами и двумя минаретами (разрушены в 1794-1796 гг.).

Рядом находилась «большая турецкая баня с двумя сводчатыми помещениями, обращенная в гауптвахту, а мечеть — в склады». Руины бань в конце XVIII в. описала также английская путешественница Мария Гатри, ошибочно принявшая их за античные постройки: «Одним из замечательных строений города были великолепные древние бани, по всей видимости работа греков или римлян. Внутренность была из мрамора, так же как сиденья, ванные и т. п. Сейчас все разрушено» [76].

По словам П. С. Палласа, Кафа снабжалась «прекрасными водопроводами, проведенными с восточной горы, возвышающейся на 550 футов и дававшей воду всему городу» [77]. На 14-м листе гравюры с рисунка немецкого художника X. Г. Г. Гейслера, сопровождавшего П. С. Палласа, представлен «Вид развалин города Феодосии, или Кафы, с частью бухты того же имени, рисованный с берега бухты», где изображена цитадель, греческая церковь, большая мечеть с турецкой баней вблизи, городские укрепления, а вдали — окружающие горы. Энциклопедия фильмов ужасов и фантастики

Император Павел I в манифесте от 13 февраля 1798 г. «Об установлении на полуострове Таврическом порто-франко на 50 лет и о даровании разных выгод жителям сего острова и приезжающим туда иностранцам» призывал колонистов пользоваться дарованными преимуществами, «а наипаче грекам, яко единоверцам нашим и древним сея страны обитателям, жалуя при том всем оным вообще и каждому званию в особенности разные права и преимущества, относительно их тамо поселения […]. Возстановление приморских наших городов Феодосии и Евпатории, более всех
к отправлению торговли способствующих и в вящий упадок пришедших, обращает на себя особенное наше внимание; и для того назначая из них Феодосию первенствующим пристанищем, впредь под покровительство наше греков, яко потомков древних ее основателей, а Евпаторию для всех народов других наций…».

В манифесте было совершенно недвусмысленно сказано, что «равномерно дозволяется поселяющимся в тех городах [Феодосии и Евпатории. — И. Т.] брать из оставшихся от прежних строений развалин, никому из частных людей не принадлежащих, готовый камень на созидание домов и прочего безденежно, сколько его там отыщется» [78]. Историк Новороссии А. А. Скальковский с грустью писал, что многие крымские жители столь успешно пользовались этим правом, что «едва все драгоценные остатки древности не истребились почти совершенно» [79].

Башни и стены крепости, мечети и другие средневековые здания Феодосии интенсивно разрушались не только в конце XVIII в., но и в течение всего XIX в. [80] из-за выборок камня военными, инженерами и местными жителями для строительных нужд и с целью продажи строительного камня, а также под предлогом кладоискательских раскопок. Некий «еврей Давид Бахчиоглу» в 1795 г. даже подал екатеринославскому и таврическому генерал-губернатору С. С. Жегулину записку с просьбой разрешить открыть «известный ему клад, находящийся в одной из башен феодосийской
цитадели» [81].

П. И. Сумароков [82], четыря дня проведший в Кафе в 1799 г., писал, что город похож на «опроверженной [разрушенный. — И. Т.] землетрясением, и есть ничто иное, как груды камней и кирпичей …>. Построения Кафы
беспрестанно прерываются пустырями, и разбросанные на великом пространстве посреди разрушений униженные хижинки, притом следы домов, оград, разделение улиц и живые признаки славы сего города представляют унылое и странное зрелище. Разваленных здесь камней и кирпичей по сим пустырям такое множество, что несколько тысяч домов из них можно бы было соорудить. Некоторые из обывателей, также и солдаты, прикладывают к уцелевшим двум или трем стенкам из готовых камней еще другие и устраивают из того себе жилища» [83].

Среди древностей его внимание привлекла большая крепость, простиравшаяся по пологому берегу моря вплоть до гор, окружавшая весь город, внутри которой находилась еще одна — цитадель с замком, называвшаяся Феодосией. Стены городских укреплений и цитадели были сложены «из плит дикого камня с высокими башнями, воротами и широкими рвами», некоторые из них упали, другие были частично повреждены. При этом он был потрясен прочностью кладки: «связь… материалов между собой заслуживает удивление; ибо ни долгота времен, ни едкость погод, при всем их повреждении, разрушить оных не могли». Повсюду были видны «высеченные надписи». «Сих надписей, в рассуждении высоты иных и заглаженных литер других, разобрать неудобно…».