В глубине мы замечаем фонтан, в котором из тринадцати чаш, расположенных каскадом, вода выливается в довольно крупный бассейн, затем по каналу в перистиле она поступает во второй водоем, а потом оказывается в главном бассейне, где плавают рыбки… На каждой стороне упомянутого выше перистиля имеются отсеки, где выращивают экзотические цветы. Квадратный бассейн с рыбками выдвинут слегка вперед. Он, как и все остальное, украшен галереями и тротуаром, позволяющим прогуливаться вокруг него…
Бормотание струящейся, ниспадающей воды, свежесть воздуха, благоухающего ароматами цветов, сочные фрукты, висящие у вас над головой и как бы приглашающие сорвать их, — все это, без сомнения, сделало бы пребывание в этом месте незабываемым, если бы не мертвая тишина, царящая здесь.
Как бы изменились все эти предметы, если бы их оживило присутствие прекрасного пола, обещающего вам вечное счастье, или хотя бы надежду на него! Когда-то пленницы-черкешенки, настоящие красавицы, грустно прогуливались по этому замкнутому пространству, и ничто не могло облегчить тяжесть их оков: ни красота дворцового сада, ни присутствие мужчины, который один имел право на то, что только настоящее чувство могло подарить.
Мы покидаем эти сады, оставляя там в качестве заложников наши размышления и сожаления, вновь проходим вестибюль и оказываемся у простой деревянной лестницы, лишенной всяческой элегантности и солидности, свойственных княжескому дворцу. На второй лестничной площадке справа от нас находится дверь, которая с помощью небольшого перехода связывает гарем с покоями хана. Напротив этой двери расположена большая комната с шестнадцатью окнами в два ряда и очень высоким потолком. Здесь находятся ханские жилые помещения.
Мы входим в большую галерею, состоящую из трех частей. В центральной части расположена квадратная комната с витражами и открытым потолком. Именно она освещает все остальные комнаты и большой проход всей галереи. Каждая из частей закрыта только с трех сторон и отделена от прохода небольшой балюстрадой…
Первая комната и галерея являются как бы прихожей перед парадными покоями хана. Далее следует салон, освещенный двадцатью четырьмя окнами, самые нижние из которых имеют решетки. Росписи на стенах резко контрастируют с элегантностью помещения. На стенах мы видим следующие вереницей друг за другом различные виды Константинополя. На этих картинах полностью отсутствуют смешение красок и перспектива. Позолота и деревянные скульптурные украшения распределены в абсолютном беспорядке.
Комната, в которой сейчас мы находимся, украшена деревянными изделиями только до уровня второго ряда окон, далее вплоть до потолка идет штукатурка под мрамор. Такая манера декорирования помещения характерна и для других комнат дворца. Повсюду – ковры, но легко заметить, что обивка мебели изрядно поистерлась…
В углу салона находится дверь. Вторая дверь расположена напротив первой в полном соответствии с правилами симметрии. Она ведет в небольшую спальную комнату…
Именно при декорировании салона была предпринята неудачная попытка объемной имитации виноградной лозы, апельсиновых деревьев и цветущих кустарников. Нет слов, чтобы описать дикое искажение пропорций между изображениями дерева и его плодов, лозы и гроздьев винограда, а также цветов, распустившихся почему-то в нижней части куста…
Первый ряд зарешеченных окон салона придает этому помещению атмосферу тюрьмы, которая вполне могла соответствовать желаниям хана, но совсем не нравится сегодняшнему посетителю дворца: создается ощущение, что главной целью хозяина покоев было заглушить работу человеческой мысли и ограничить свободу личности.
Спускаемся по нескольким ступенькам невзрачной деревянной лестницы, чтобы посетить другие комнаты. Справа от лестницы расположена очень низкая дверь, больше похожая на простое отверстие. Именно через эту дверь хан проникал на балкон, нависающий над залом правосудия. Оттуда же женщины, будучи скрытыми от постороннего взгляда, отстаивали свои дела в суде.
В дни приема иностранных послов наложницы из гарема приглашались сюда поглазеть на чужаков, отличающихся от них. Любые контакты с иностранцами были запрещены этим женщинам. К ним был приставлен элегантный мужчина, почетная и важная обязанность которого заключалась в том, что он очень внимательно следил за взглядами наложниц. Как только кто-то из них задерживал взгляд на иностранце, наш галантный безбородый смотритель писклявым голосом приказывал всему покорному стаду немедленно вернуться в гарем.