Чтобы добраться до истоков Салгира, сразу от Ангара мы поворачиваем на запад и попадаем на ужасно грязную дорогу с рытвинами, в которые часто проваливаются колеса нашего экипажа. Все это сопровождается таким треском и покачиванием, что пугает даже нашего кучера. Мы пересекаем вспаханные поля плодородной земли. Слева от нас тянутся последние пласты основания Чатыр-Дага: широкие крестцы, похожие на изгибы свода гигантских погребов, а напротив нас расстилается нескончаемая степь с пятнышками деревень.

Между тем, наш экипаж вновь приобретает равновесие, так как по небольшому спуску мы подъезжаем к татарской деревеньке Айян, где мне необходимо найти гида, который проводит нас к истокам Салгира. Это ничем не примечательная, лишенная растительности деревня с домиками, расположенными по обеим склонам ложбины, по дну которой течет ручей. Уже первый повстречавшийся мне татарин сразу же согласился стать моим проводником.

Это парень лет двадцати, крепкий, с широкой и глуповатой улыбкой. Я покидаю экипаж и вместе с моим гидом продолжаю свой путь. Быстро пройдя ложбину Айян, мы оказываемся среди развалин греческой деревни Сэн-Жан, что в переводе на татарский и есть Айян. На секунду я задерживаюсь у этих развалин, где еще попадаются среди травы прокопченные камни из исчезнувших очагов, прекрасные ореховые деревья, растущие посреди пустынных дворов, грубые скамьи, стоящие там, где когда-то были двери.

А в нескольких шагах отсюда я вновь замечаю старика-Чатыр-Дага, упирающегося в это место своей гигантской голой ступней, давление которой порождает многочисленные речушки. Здесь нет ни куста, ни деревца, только серая зловонная скалистая порода, которую мы уже встречали по бокам нашего императора Яйлы. Я спрашиваю себя, как из-под этой компактной и сухой каменной массы может появиться вода.

Но, пройдя два или три каменных щупальца, я все же обнаруживаю источник у самого подножья скалистой косы, имеющей форму пальца ноги, уходящего в сторону степи. Небольшая тропинка ведет к тому месту, где в пещере из бездны выходит наружу водяной поток. С большой осторожностью я склоняюсь над зияющим отверстием. Вода в нем кристально чиста. Здесь царит тишина, но где-то поблизости уже слышен шум подземной реки. Я долго всматриваюсь в эту бездну и думаю о том, что никто никогда так и не измерит ее истинную глубину.

Как священник, склонившийся над потиром, пытается разглядеть в нем Бога, так и я неподвижно и молчаливо стою над этой гладкой водяной поверхностью, понимая, что именно такие места питают народное воображение при создании им различных легенд, пытающихся объяснить подобные тайны.

Вернувшись к порогу пещеры, откуда Салгир берет свой разгон, истекая большими пузырями, обрамленными серебром, я присаживаюсь на небольшой кусок неизвестно откуда появившегося здесь розового мрамора и с интересом наблюдаю за тем, как девственно бурная вода несется среди мшистых камней, громко распевая свою речную песню, которая затем превратится в обычное бормотание меж двух берегов. Перед тем, как уйти, я отколол себе на память маленький кусочек мрамора, испил кристально чистой воды и вернулся в Айян к своему экипажу.